Почему Казахстан годами проигрывает войну с саранчой?

Этой весной коллеги из медиапортала Caravan опубликовали материал о борьбе с саранчой, ссылаясь на отчет Продовольственной и сельскохозяйственной организация ООН (FAO) по итогам ноябрьского технического семинара в Центральной Азии 2024 года. Новости для Казахстана уже тогда казались неутешительными. И, как мы уже знаем, в 2025 году ситуация кардинально не изменилась.

Журналисты выяснили, что в 2024 году пестицидами залили 3,1 млн га – в два раза больше, чем год назад. Логично ожидать впечатляющих результатов, но в реальности саранчи стало только больше. 

Сообщается, что в Туркестанской области её численность выросла на 42%, в Акмолинской, Актюбинской и Костанайской – на 24%. Зараженными оказались 4,9 млн га, под угрозой – 11,2 млн га. 

Этот провал наши представители объяснили дождями и густой растительностью, которые помешали вовремя заметить зараженные территории. 

Но разве не для того существует система мониторинга, чтобы работать в любых условиях? И да, и нет. 

Как выяснил ФБРК, новомодные технологии отчасти закупаются даже не по потребности, а для «полного освоение остатка средств». 

Например, в этом году 695 млн тенге «остатка» срочно потратили на закупку дронов. Планировали купить 100 дронов, приобрели 53, причем у «отечественного производителя», хотя в документах прямо признавалось: в Казахстане агродроны не производятся, вся техника ввозится из Китая. Да и разбираясь в документах, оказалось, что и с подсчетами у министерства сельского хозяйства имелись проблемы. 

При этом еще в марте этого года в СМИ писали, что дроны оказываются практически бесполезными. Их эффективность – всего 5 га/день, тогда как один самолет обрабатывает в десятки раз больше площади. 

Кстати, отдельного списка разрешенных препаратов для беспилотников до сих пор не создали. В химарсенале по-прежнему препараты, запрещенные в цивилизованном мире. Имидаклоприд запрещен в странах Европейского Союза (ЕС) из-за угрозы пчелам, лямбда-цигалотрин опасен для рыб, фипронил ограничен из-за риска для здоровья человека. Но у нас все разрешено – используйте тоннами. 

И это при условии, что уже три года наша редакция рассказывает, какими препаратами травят насекомых в различных регионах Казахстана. И три года мы наблюдаем одно и то же: власти продолжают использовать опасную химию, игнорируя потенциальные риски для здоровья населения.

А кроме того, совсем недавно ФБРК писал, что из препаратов, используемых против саранчовый вредителей, можно легко извлечь растворители, применимые для производства синтетических наркотиков: ксилол, толуол, ацетон. Несколько канистр инсектицида – и готова лаборатория мефедрона. 

К слову о бизнесе, на рынке поставок инсектицидов тоже не все так прозрачно, как кажется на первый взгляд. Наша редакция обнаружила, что формально независимые компании оказались частью одной бизнес-группы с пересекающимися составами учредителей. Больше полумиллиарда тенге прошло через эти взаимосвязанные структуры только в 2024 году. 

А ведь еще в начале года коллеги из медиапортала Caravan писали, что в Туркестанской области работает пилотный проект, где одна компания обследует поля, продает пестициды и сама их распыляет. То есть, чем хуже ситуация с саранчой, тем больше контрактов.

И пока Казахстан упорно льет химию, Китай перешел на биологические методы, точечные обработки и цифровой мониторинг. За 15 лет это позволило держать ситуацию под контролем. 

В то же время потенциальное «сотрудничество» с Китаем в области сельского хозяйства несет геополитические риски: кто будет контролировать данные о наших полях и урожаях? И не превратится ли борьба с саранчой в дипломатический козырь?

Впрочем, зачем что-то обсуждать? Журналисты пишут расследования, эксперты бьют тревогу, а система работает как часы: миллиарды осваиваются, отчеты подаются, саранча плодится. Главное – вовремя объяснить общественности, что виноваты дожди, климат и недофинансирование. А если кто-то задает неудобные вопросы, всегда можно пойти в суд, дабы защитить свою незыблемую репутацию.