В апреле этого года редакция ФБРК обращалась в департамент по управлению земельными ресурсами Акмолинской области (ДУЗР) с просьбой проверить нарушения природоохранного законодательства на двух разных водных объектах. Полтора месяца спустя ведомство прислало три абсолютно идентичных ответа на два запроса по Астанинскому (Вячеславскому) водохранилищу и один - по реке Ишим. Департамент фактически рассмотрел только одно обращение, после чего использовал идентичный ответ для двух других запросов с совершенно иным содержанием. Разбираемся, как работает экологический контроль в стране.
На протяжении нескольких месяцев редакция ФБРК последовательно изучала ситуацию, анализировала данные и отслеживала деятельность субъектов, влияющих на состояние этих критически важных водных объектов. Проблемы в каждом случае, разумеется, имеют свои нюансы. Скажем, Астанинское водохранилище страдает от экстенсивной сельскохозяйственной деятельности, а Ишим, скорее, от добычи общераспространенных полезных ископаемых в непосредственной близости к берегам.
7 апреля 2025 года наша редакция направила три разных запроса в департамент по управлению земельными ресурсами Акмолинской области с просьбой провести проверки по каждому из объектов. Ответы мы получили только 23 мая — спустя полтора месяца «проверок». И хотя результатов редакция ФБРК ожидала с особенным трепетом, на все три запроса департамент ответил абсолютно идентично. Ведомство фактически проверило (а проверило ли?) участки только по Ишиму, а затем скопировало этот же ответ для Астанинского водохранилища.
Выходит, что департамент проигнорировал конкретную просьбу — провести проверку фактов нарушения природоохранного законодательства и дать правовую оценку действиям ответственных лиц, что, между делом, является основной задачей ведомства. Вместо этого ДУЗР ограничился формальной проверкой документов и переадресацией вопроса другому органу.
Более того, департамент прямо указал, что согласно статье 25 Кодекса «О недрах и недропользовании» запрещается проведение операций по недропользованию на территории земель водного фонда, однако не сделал выводов о (не)законности предоставления земельных участков в водоохранной зоне для добычи полезных ископаемых. С одной стороны, ведомство утверждает, что «земельные участки в водоохранных полосах водных объектов могут быть предоставлены во временное пользование», с другой — цитирует норму закона о запрете недропользования на землях водного фонда. Это противоречие, как можно догадаться, не было ни разрешено, ни объяснено.
При этом департамент предпочел не сообщать о том, учтены ли в земельных документах ограничения водоохранной зоны и проводились ли проверки соблюдения целевого назначения участков. Материалы ДУЗР передал в другое ведомство без указания сроков получения результатов. Ведомство не использовало полномочия по государственному контролю за использованием земель, ограничившись изучением документов без выездной проверки фактического состояния спорных участков.
Вся эта история разворачивается на фоне системного кризиса экологического контроля в стране. Отсутствие единого органа, который нес бы полную ответственность за комплексное состояние водных объектов, создает благоприятную среду для доминирования частных интересов небольшой группы компаний над общественными. Функции контроля размыты между различными ведомствами, каждое из которых отвечает лишь за свой узкий участок работы.
Создается впечатление, что существующая система разрешений работает по принципу «каждый сам за себя». Разрешения на разработку участков выдаются поштучно, без какой-либо оценки совокупного воздействия десятков карьеров на экосистему реки. Никто не считает кумулятивный эффект — что происходит, когда на одном водном объекте одновременно ведется добыча песка, гравия, строительных материалов, а по берегам развивается сельское хозяйство.
История с идентичными ответами департамента — лишь верхушка айсберга. Она показывает, насколько формализованным и оторванным от реальности стал экологический контроль. Когда чиновники отвечают на запросы о разных экологических проблемах одним шаблонным текстом, это говорит не только о низком качестве работы конкретного ведомства, но и о системном сбое всей машины государственного контроля.
Редакция ФБРК направила официальные жалобы на работу департамента, выделив критические недостатки в подходе к проверке. Учитывая полуторамесячный срок рассмотрения обращений, возникает вопрос, какая именно работа проводилась департаментом, если результатом стала рассылка идентичных ответов на разные по существу запросы?