Жайык-Каспийская бассейновая инспекция предоставила развернутый комментарий на вопросы о судьбе протоки Бухарка. И если предыдущий ответ инспекции демонстрировал бюрократическую неповоротливость, то новый - показывает масштабы системной катастрофы (а иначе ее не назовешь) в управлении водными ресурсами Казахстана.
Главная интрига разрешилась неожиданно просто: протока Бухарка действительно «ничья», но не случайно. Инспекция объясняет это историческими причинами. В советское время большинство проток дельты Урала получили статус оросительно-обводнительных каналов и были переданы на баланс водохозяйственных организаций. А вот Бухарка, Золотенок и Зарослый, расположенные на территории бывшего Балыкшинского района, который «осуществлял рыбное хозяйство, за исключением орошения сельскохозяйственных культур», остались за бортом этого процесса.
Иными словами, протоки, которые использовались для орошения, получили официальный статус и владельцев, а те, что служили для рыбного хозяйства и естественного регулирования паводков, оказались в правовом вакууме. Советская логика административного деления спустя полвека обернулась экологической катастрофой – водные артерии, не вписавшиеся в узкие рамки сельскохозяйственного использования, просто остались без присмотра.
Что касается водоохранных зон, предназначенных как раз для защиты водных объектов от негативных воздействий человека, то на Бухарке они не устанавливались, и именно потому, что «высохшая Бухарка на протяжении 30-40 лет не использовалась как водный объект и не имела своего водного режима». Выходит, что водный объект не защищается, потому что он высох, а высох он как раз потому, что не защищался. Классический замкнутый круг.
Инспекция честно перечисляет, что нужно для восстановления Бухарки: санация протоки с углублением русла, соединение с рекой Урал, строительство водорегулирующего головного гидротехнического сооружения. И только после этого можно будет установить водоохранную зону. И тут же ведомство поясняет, что «на сегодняшний день у акимата Атырауской области не имеется утвержденная программа по восстановлению протоки Бухарка и не предусмотрено финансирование».
Получается, что все участники процесса прекрасно понимают, что нужно делать, но никто пока не собирается этим заниматься. Водная инспекция может только «готовить рекомендации об устранении выявленных нарушений и направлять их для рассмотрения в соответствующий местный исполнительный орган». А местные исполнительные органы должны «организовывать работы по санации поверхностных водных объектов», но программы нет и финансирования не предусмотрено.
А самое интересное, что никто даже не знает масштабов проблемы. В ведомстве сообщили, что «информация о количестве аналогичных водных объектов в Атырауской области отсутствует». Сколько еще проток и водных артерий находятся в аналогичном состоянии? Сколько водных объектов исчезли или исчезают прямо сейчас, пока ведомства выясняют (или нет), кто за них отвечает?
И все же, нужно отдать должное ведомству – столь подробные и откровенные ответы в казахстанской практике межведомственного взаимодействия случаются нечасто. К тому же, с учетом многочисленных запросов нашей редакции, Жайык-Каспийская бассейновая инспекция направила письмо в акимат города Атырау «о проведении соответствующих мероприятий по восстановлению протоки Бухарка реки Жайык». А значит, для Бухарки может появиться хоть маленький, но все-таки шанс.
Как ни крути, ответ инспекции подтверждает главный вывод из наших предыдущих материалов: проблема Бухарки не в отдельных нарушениях или недосмотрах, а в фундаментальных изъянах системы управления водными ресурсами. Государство создало административную конструкцию, при которой водные объекты могут существовать в правовом вакууме, а ответственность за их сохранение размывается между различными ведомствами.
В условиях растущего дефицита водных ресурсов и изменения климата такая беспечность граничит с преступной халатностью. Но было бы несправедливо возлагать всю ответственность только на ведомства. Проблема Бухарки не первый год привлекает внимание отдельных активистов и журналистов, но заметно меньше слышен голос тех, кто живет и работает в непосредственной близости от протоки. Возможно, более активное участие местных жителей в обсуждении проблем водопользования могло бы ускорить поиск решений. Гражданский диалог с властями и конструктивные предложения часто оказываются более эффективными, чем ожидание инициативы сверху.